Тридцать лет прожили в браке Морозовы, а на тридцать первый послал им Бог ребёнка. Галине было в ту пору пятьдесят четыре года, но она не пошла на аборт, хоть многие и крутили у виска, глядя, как переваливается она с боку на бок. Старая, мол, для родов, может и не вытянуть.
Но Галина вытянула. Родилась у них с мужем, Олегом Иванычем, доченька, назвали Ирочкой. Вскоре родители заметили, что что-то с малышкой не так. Девочке время от времени было тяжело дышать, и ела она с трудом. Повезли в районную больницу и там поставили диагноз — синдром Дауна.
Молча возвращались потрясённые родители домой. Врач предложила им похлопотать о месте в спецучреждении для таких детей. Мол, там с ребятишками занимаются, развивают.
— А после куда? — спросил Олег Иванович, — в психушку?
— В дом престарелых, либо в психоневрологический интернат, — поправила его врач.
Ехали родители, размышляли. Первым заговорил Олег Иванович:
— Не может быть, чтобы Ирочка родилась для того, чтобы жить в стенах богадельни, со старухами и с сумасшедшими.
— Я тоже так думаю, — с видимым облегчением сказала жена, — сами присмотрим и разовьём!
Ни разу Морозовы не пожалели о своём решении. Ирочка росла, радовалась простым вещам — солнышку, птичкам. У неё был свой маленький огородик, где она, вместе с мамой выращивала несложные культуры — горошек, свеклу. И с каждым годом справлялась всё лучше.
Ещё Ира любила курочек, кормила их и защищала от соседских котов, гоняла их, чтобы не таскали цыплят.
Летом деревня оживала: из города бабушкам и дедушкам привозили детей, чтобы набирались сил на натуральных продуктах и дышали свежим воздухом.
Среди таких был и Пашка Воронов, обычный городской пацанёнок, заводила и «сорви-башка», как в шутку звал его переселившийся в тверскую деревеньку из Шымкента кузнец Хаким.
Пашка, несмотря на репутацию сорванца, имел благородное сердце, отбирал и ломал рогатки, из которых другие мальчишки стреляли по птицам, не дразнил детей Хакима обидными словами, а однажды, увидев, как детвора издевается через забор над Ирочкой, взял девочку под свою защиту.
Именно благодаря ему Морозовы стали выпускать дочку со двора, поиграть в вышибалы или в другие игры. Пашка обещал, что не даст её в обиду.
Деревня из года в год хирела. Сначала закрылась школа, потом детский садик. Автобус до города, где оставалась хоть какая-то работа, стал ходить два раза в день, утром и вечером, хотя раньше ходил каждые полтора часа. А потом и вовсе перестал. Последним закрылся магазин. Раз в неделю приезжала лавка, с весьма ограниченным набором товаров. А так, за вещами, необходимыми в быту, нужно было ехать в посёлок за двадцать километров.
Умирали старики, их дома пустовали и рушились. Оставшиеся местные жили тем, что выращивали на огородах. Крупный рогатый скот держать стало невыгодно, лишь в трёх дворах оставались куры, гуси и козы.
Бабушка Пашки Воронова серьёзно заболела и дети забрали её в город. Дом два года постоял, но так и не дождавшись возвращения хозяйки был заколочен. Вокруг было множество таких домов. Кузнец Хаким с cемьёй тоже уехал — подался туда, где его услуги пока были востребованы.
Осталось несколько семей, среди них и Морозовы — ехать им было некуда. Жили на пенсии и то, что удавалось выручать Галине Макаровне за труды. Раз в неделю она пекла хлеб в русской печи, по рецепту, который достался ей от прабабки.
За «морозовским» хлебом приезжали даже из соседних деревень — такой был вкусный и долго не черствел, если завернуть в полотенце.
Ирину к печи Галина не подпускала, боялась, что та по неловкости опрокинет на себя что-нибудь, или чего доброго, дом подожжёт.
Как-то в начале осени, услышали Морозовы шум и выскочили во двор. Смотрят, а по деревенской дороге едет, пыля и громыхая, строительная техника. В тот день они узнали, что все пустующие дома в деревне выкупил один человек по фамилии Плотвинский. Места вокруг были красивые, с одной стороны деревни — сосновый бор, с другой смешанный лес, а за ним и река, в которой до сих пор ловилась рыба. Тишина и благодать.
Самого Плотвинского местные жители не видели, зато постоянно ощущали его присутствие. Оно выражалось визгом бензопил, зачищающих заросшие деревьями участки и грохотом разрушаемых домов.
Очень быстро новый помещик расчистил почти гектар земли и оградил его высоким забором, с егозой и камерами по периметру. Возле ворот часто можно было заметить вооружённую охрану.
Когда строительство было завершено, местные выдохнули, но как оказалось, рано радовались — шум стройки сменил грохот ночных фейверков. Хозяин любил принимать гостей и радовать их в том числе праздничным салютом.
Но были и хорошие стороны — в деревне заменили столбы под электричество с деревянных на бетонные и отсыпали главную дорогу.
Однажды летним утром, Олег Иванович с женой отправились в магазин за тридцать километров. Нужно было купить муки, и кое-что из бытовой химии.
Ирочка, которой к тому моменту было восемнадцать лет, осталась дома одна. Родители просили её не выходить на улицу, опасаясь, что гоняющие по деревенской дороге на квадроциклах родственники и гости Плотвинского могут нанести ей вред.
Однако вернувшись вечером, родители не обнаружили дочери.
Морозовы бросились к соседям, Пулятиным, Ирочка могла зайти к ним, семьи часто брали друг у друга взаймы то соль, то ещё что по мелочи. Но соседи развели руками: мол, не видели Ирочку.
Постучались Морозовы и к Ивану Дрокалову, тот жил бирюком на отшибе. Вдруг он на Ирочку позарился? Мужчина не раз проявлял к дочке Морозовых интерес — то конфеткой угостит, то платочек яркий подарит, и лыбится, глядя, какую искреннюю радость вызывают у девочки его копеечные подарки.
Она действительно радовалась от души, улыбалась и благодарила «дядю Ваню». Что если он свёл её со двора? О нём мало что было известно, поговаривали, что он браконьер: деревенские не раз встречали его в лесу с арбалетом, но мужчина шутил, что это так, игрушка.
Но Дрокалов уже который день был в запое. Добиться от него чего-то внятного было невозможно.
Тогда старики пошли к Плотвинскому. Из-за высокого забора доносилась музыка и смех, — в доме снова были гости. Едва Морозовы, а с ними и Пулятины, которым было любопытно заглянуть за трёхметровый забор, встали на площадку перед калиткой, — зажёгся свет, и на них жужжа, развернулись две камеры.
Олег Иванович поискал глазами, но не найдя звонка, постучал. Не сразу, но послышался лязг замка и перед незваными гостями возникло недружелюбное лицо неандертальца, Плотвинского охранника.
— Что? — бросил он, двигая нижней челюстью и с неприязнью глядя на визитёров.
— Мы можем поговорить с хозяином? — спросила Галина Макаровна. Голос её дрожал от волнения.
— А он вас ждёт? — усмехнулся неандерталец.
— Слушай, позови его, — выступил вперёд Олег Иванович, — нам не до шуток.
— Что там, Русик? — послышался голос, слишком высокий для мужчины, но низкий для женщины. Трудно было определить, кому он принадлежит.
— Да какие-то старики хотят вас видеть, — обернулся охранник.
— Что им нужно? — спросил голос.
— У нас дочка пропала! — крикнула Галина Макаровна, — откройте, прошу!
— Ага, сейчас, — неандерталец захлопнул дверь перед носом Галины Макаровны.
Но дверь вскоре открылась.
— Ну зачем ты так, Русик. Всё-таки соседи, — пожурил охранника хозяин, — проводи их в беседку, и жди с ними, я подойду.
Русик провёл Морозовых по мощёной дорожке, подсвеченной «парящими» фонарями к беседке, находящейся в углу роскошного сада. Вскоре туда подошёл сам Плотвинский, и эффектно зажёг в беседке свет, хлопнув в ладоши.
— Ух, ты! — восхитился Максим Пулятин, — вот это да!
Плотвинский оказался небольшого роста человеком с седыми, зачёсанными назад волосами. Его проницательные, тёмные глаза смотрели на присутствующих смело — так смотрит тот, кому не в чем себя упрекнуть.
— Итак, я слушаю, — сказал он, пригладив волосы ладонями, — кто пропал? Когда?
— Наша дочь, — Галина Макаровна не выдержала и расплакалась, — наша Ирочка! Если она ушла в лес… как она там одна?!
— Вы ведь живёте у леса, — кивнул головой Плотвинский. А дальше там река, заливные луга да болота…
— Оооо! — ещё пуще зарыдала Галина Макаровна, и упала перед Плотвинским на колени, — умоляю! У вас есть техника, люди! Умоляю, найдите доченьку! Я ничего для вас не пожалею!
— Галя, вставай, — бросился поднимать её Олег Иванович, но она крутила головой пыталась обхватить колени Плотвинского.
— Успокойтесь, я помогу, — сказал он, отступая, и кивнул охраннику, который моментально оттащил от него женщину — дайте ей успокоительное. Русик, собери ребят, пусть прочешут близлежащий лес!
Люди в камуфляже всю ночь колесили по лесу. Жужжание их квадроциклов давало матери надежду, что Ирочку найдут живой.
— Как она могла уйти, я не понимаю, — твердила Галина Макаровна, — я строго-настрого запретила ей…
Бледный Олег Иванович, сжав губы, успокаивал жену как мог, но сам не верил, что дочку найдут. Он был уверен, что в её исчезновении замешан кто-то из чужаков, людей Плотвинского — слишком большое пренебрежение чувствовалась у них по отношению к простым людям.
«Следы заметают» — так он думал, слушая звуки квадроциклов и бодрую перекличку поисковиков.
Иру нашёл Иван Дрокалов. Бродя по лесу, он вышел на поляну, за которой находилось ржавое болотце с торчащими наружу кочками и чахлым кустарником. На одном из них Иван обнаружил обрывок желтой тесьмы, и привёл туда Олега Морозова.
Тело девочки нашли в нескольких метрах оттуда. Родителям сказали, что девушка утонула, а синяки на руках и шее — это тpyпные пятна. Старики не поверили, но сделать ничего не могли — для того, чтобы бороться, нужны были связи и деньги, но ни того, ни другого у них не было.
После похорон Иры по деревне пополз слух, мол, одна старушка видела, как Ирочка садилась на квадроцикл с «какими-то робятами». Однако слухи никто расследовать не стал, а старушка вскоре отреклась, что мол, привиделось ей.
Через год после трагедии Галина Макаровна слегла. Вечерами Олег Иванович слышал, как жена разговаривает с кем-то.
Должно быть, думал он, с Ирочкой беседует. Прислушался и понял, что ошибся — жена горячо просила кого-то о мщении, призывая на голову убийц дочери кары небесные.
***
Прошло три года и посетить места, близкие сердцу детскими воспоминаниями, решил выпускник медицинского института Павел Воронов. Для компании он взял с собой друга детства, старшего сына кузнеца Хакима, Али.
Молодые люди последний раз были в деревне пацанами, но не ожидали, что всё настолько изменилось.
По правой стороне остались ветхие домишки, а слева на улицу выходил высоченный забор. Однако пыльный и заброшенный. Парни направились к дому Морозовых — в подарок для их дочки Ирочки Павел вёз любительский микроскоп, в память врезался восторг, с которым она разглядывала крылышко бабочки под самодельной, сделанной из старых очков линзой.
Их никто не встретил, и предварительно постучав, Павел с Али открыли скрипучую дверь.
На кровати лежал Олег Иванович. Он, казалось, спал.
— Живой ли? — Павел отправил Али за водой, а сам попытался разбудить старика, — Олег Иванович! Проснитесь!
Веки мужчины дрогнули, и он посмотрел слезящимися глазами на Олега.
— Зачем? — слабым голосом молвил он.
— Олег Иванович! Вы меня узнаёте? — Павел взял старика за запястье и нахмурился: пульс был слабый.
— Я почти ничего не вижу, — еле прошелестел старик, — кто ты? Архангел Гавриил?
— Да Пашка я, Воронов. Людмила Воронова моя бабушка. Мы жили напротив вас. А сейчас там забор…
— А! Павлик! — губы старика слегка дрогнули, — да ты совсем взрослый стал! А я вот, один остался. Пулятины ещё тут, заходят иногда, ко мне к старику, глянуть, не помер ли.
— Я думаю, вам надо в больницу, дядя Олег. Полежите под капельницей, станет намного лучше!
— Не поеду я никуда, — отвернулся старик. — Моё место на кладбище, с женой и дочкой.
— Разве… они умерли? — не поверил ушам Павел, — как это… произошло?
Старик помолчал, собираясь с силами, а потом сказал:
— Ирочку убили. Галя через три года померла. Она уже заговариваться стала…но отомстила убийцам… да, отомстила!
Старик, глубоко вздохнув, закрыл глаза.
Павел открыл свой чемоданчик, достал шприц и сделал ему укол. Али с уважением следил за его манипуляциями. Он тоже хотел быть врачом, но был вынужден помогать отцу на кузнице.
— Это должно помочь, — Павел аккуратно накрыл старика пледом, — а мы сходим пока к соседям, хочу знать, что случилось с Ирочкой.
Надежда Пулятина наблюдала из окна, как двое парней зашли в избу к Морозову. Увидев, что они вышли и направились к их дому, она толкнула мужа, Максима, который после обеда любил подремать в кресле у телевизора.
— Вставай, старый. Гости к нам!
— Что? Какие гости? — выпучил тот спросонок глаза, — зачем?
— Здравствуйте люди добрые! — услышали они в сенях, — есть кто дома?
— Никого нет! — крикнула Надежда, но было поздно. Двое молодцов стояли на пороге. Вдруг лицо женщины расплылось в улыбке: — Ой! Да ты никак Хакимов сын, Алихан? — воскликнула она, — вот это да! Какими же судьбами?
— Мы в гости, — белозубо улыбнулся Али, — вот, решили с Павлом побывать в родной деревне.
— Ой, ну что же вы! Сейчас я на стол чего-нить набросаю! Надо же, Алихан! Как там твои? Как отец?
В своё время поговаривали, что Надежда Пулятина и Хаким.. впрочем, дело прошлое. Ребята были слишком молоды, чтобы об этом слышать. Но Надежда, та вся приосанилась и порозовела.
— Чего стоишь столбом? — шепнула она мужу, — иди в погреб, доставай тушёнку, картошечки принеси, перчиков!
— Да мы ненадолго, спасибо, — прервал её Павел, — может, чаю выпьем. Это вам!
Он вытащил из сумки жестяную банку датского песочного печенья и протянул хозяйке.
— Банка хороша, а вот содержимое, — поморщилась Надежда.
— Договорились: нам печенье, вам банка, — пошутил Али, но Павел толкнул его локтем.
За чаем Пулятины рассказали всё, что было им известно. Начали с того, как в деревне появился Плотвинский, как спустя год пропала Ирочка, как вместе с её родителями они ходили к новому соседу, как Ирочкина мать валялась у него в ногах, что бы он помог организовать поиски.
Как местный охотник Дрокалов обнаружил место преступления. Рассказали и о том, что об убийцах и по сей день не было бы известно, если бы не беспрестанная мольба Галины Макаровны. День и ночь она требовала и молила о возмездии.
— И? Нашли убийцу? — спросил Павел, — неужели это был миллионер?
— Не совсем так, — Надежда села и расправив юбки посмотрела на Павла, —Сначала Плотвинский делал вид, что заинтересован в поисках. Его люди объездили наш лес вдоль и поперёк.
Позже мы узнали от Морозовых, что «помогая» негодяй знал, что Ирочка мертва. Его племянники признались ему, что убили её, заверив, что не хотели и всё вышло случайно.
— Я всё думаю, из какого ада вылезли те сволочи! — кашлянул Максим Пулятин, — они заодно и Галю с Олегом убили!
— Плотвинский сделал всё, чтобы замять дело, — продолжала Надежда, — результаты медэкспертизы были подтасованы. Всем заткнули рот деньгами!
— А как узнали правду? — спросил Али.
— Дела Плотвинского шли всё хуже, всё реже мы слышали салюты. Для него началась чёрная полоса, всё одно к одному. До нас дошли слухи, что его сын оказался замешан в крупном скандале, и пытаясь вытащить его, он лишился своего бизнеса. Нам неизвестны подробности, но факт остаётся фактом — Плотвинский сидел тише воды, и как-будто чего-то боялся. Закрылся за своим забором.
А потом он вдруг заявился к Морозовым. Олег рассказывал, что Плотвинский обратился к экстрасенсам, и те якобы сказали ему, что все несчастья, постигшие его семью, будут продолжаться, пока он не получит прощения женщины, у которой он забрал самое дорогое.
Мерзавец не сразу понял, о ком идёт речь, слишком многих обидел он на своём веку. Галина была последней, к кому он приполз просить прощения. Нелегко сознаваться в том, что покрыл убийц!
Под покровом ночи, как вор, постучался он к Морозовым, и вымаливал прощения, обещая сделать их обеспеченными людьми.
Надежда перевела дух. И выразительно посмотрела на Али.
— Вымолил? — спросил он.
— Вымолил или нет, не знаю, Галя та уже была не в себе. Вот только… до дома Плотвинский не дошёл. Его нашли утром, в сердце торчала стрела от арбалета.
— Но ведь, дядя Олег не охотник, неужели это дядя Ваня? Ну, браконьер? — спросил Пашка, который с детства помнил, как Дрокалов давал ему подержать арбалет, но выстрелить так и не дал.
— Это только предположения, — вздохнула Надежда, — да и какое теперь всё это имеет значение?
— При обыске у Ивана никакого арбалета не нашли, — продолжил дед Максим, — грибники видели в лесу подозрительного мужчину, скорее всего это был киллер.
— Так или иначе, это было Возмездие, — суеверно понизила голос Пулятина.
— Не обязательно, где большие деньги, смерть не редкость, — возразил Павел, одни разоряются, другие обогащаются. Жестокие правила игры!
— Нет, это было оно. Возмездие, — упрямо повторила Надежда.
Ребята допили чай, и взяв у хозяйки немного еды, собрались уходить, чтобы покормить одинокого Олега Ивановича.
— Алихан! — окликнула юношу на пороге Надежда, — мы, наверное, больше не свидимся. Передай, пожалуйста, от меня своему отцу сердечный привет, ладно?
— Ладно, — кивнул тот, — обязательно передам.
Привет передать он, конечно, забыл, но Надежда этого не знала, она улыбалась, поднимая глаза к звёздам, будучи уверенной, что и Хаким иногда вспоминает о ней.
Конец.
Спасибо всем неравнодушным читателям! ️
