Этот фильм давно и заслуженно входит в Золотой фонд советского кинематографа. Известный режиссёр Андрей Кончаловский, который часто бывал в Голливуде, неоднократно слышал там восхищённые отзывы об этой картине от очень авторитетных киноспециалистов.
США, как и многие другие страны, в 1971 году купили лицензию на этот фильм, сделали качественный дубляж и пустили картину в прокат. Ощутимый успех был даже у искушённой американской публики. А ведь им было с чем сравнивать после таких вестернов, как «Великолепная семерка» и «За пригоршню долларов», например.
По воспоминаниям режиссёра Владимира Мотыля, фильм ему давался очень тяжело. Причем проблемы начались ещё на стадии утверждения сценария и продолжались всё время работы, вплоть до сдачи готового фильма худсовету. Подробно об этом он позже написал в своей книге. Сначала чиновники долго придирались к сценарию, а потом резали и исправляли уже готовый фильм.
Но основные сложности случились непосредственно на съёмках в Дагестане. И как вспоминал Владимир Яковлевич, первую седину на своей голове он заметил именно после тех событий. А ведь ему в начале съёмок было всего 40 лет.
Когда съёмочная группа выехала в Махачкалу, на «Мосфильме» им не дали необходимое оборудование. Как позже шутил режиссёр, дали только камеру и хлопушку. Правда, пообещали, что всё необходимое им подвезут из киностудии «Азербайджанфильм». Но в итоге из-за бюрократических заморочек из Баку им так ничего и не привезли. Пришлось обходиться подручными средствами.
К тому же члены съёмочной группы расценили такое неуважение к фильму по-своему. Дисциплина на съёмках, мягко говоря, хромала. Съёмки часто срывались, когда кто-то из актёров или других важных участников производственной команды с утра находились либо в тяжёлом похмелье, либо вообще ещё не отрезвели с предыдущей пьянки.
Пили почти все и на замечания режиссёра реагировали слабо. Подспудно все понимали, что менять никого не будут, так как это дополнительные расходы, а бюджет фильма и так был урезан. Как рассказал Мотыль, для полнометражного фильма такого жанра обычно меньше миллиона не выделяли. А ему утвердили всего 650 тысяч рублей.
Советским людям такие деньги показались бы огромной суммой. Но надо знать, что съёмки художественного фильма — это сложная производственная работа большой команды составом обычно больше сотни специалистов и актёров. А плюс к этому различные производственные и творческие подрядчики, актёры-эпизодники, массовка и т.д. И при этом фонд оплаты труда составлял обычно меньше половины всех затрат. Остальные расходы – это: аренда оборудования и студий, логистика (переезды, перевозки, гостиницы и т.д.), расходные материалы, декорации, костюмы и т.д. и т.п.
Короче, почти в каждом третьем советском фильме по ходу работы бюджет приходилось пересматривать в сторону увеличения. И для этого всегда находились вполне объективные причины.
Съёмки в Дагестане должны были занять не более трёх месяцев, но по разным причинам, в том числе выше приведённым, график работ хронически не выполнялся. Соблазну покутить и погулять поддались даже актёры главных ролей. А где пьянка, там и драка. Буквально через неделю после приезда в Дагестан в ресторане с местными сцепился молодой актёр Николай Годовиков (Петруха). Ему здорово досталось, и в гостиницу пьяного, избитого актёра доставила местная милиция.
По их версии, именно Годовиков был зачинщиком драки и поэтому в ответ получил вполне заслуженно. У актёра был красочный синяк под глазом и разбитый в кровь нос. Но открывать даже административное дело на обидчиков актёра милиционеры отказались. К слову, это была не последняя драка, в которой участвовал Николай Годовиков.
Через месяц на съёмочную площадку опять нагрянула милиция. В этот раз дело захотели завести против Павла Луспекаева и двух рабочих сцены. По данным милиционеров, они стали зачинщиками драки всё в том же ресторане, где Луспекаев и его товарищи нанесли материальный ущерб в виде поломанной мебели и разбитой посуды.
Скандал кое-как удалось погасить, но Мотыль потребовал, чтобы виновные на общем собрании съёмочной группы дали ему и всем обещание, что подобное больше не повториться.
Но не прошло и двух недель, как Луспекаев попал в новый скандал. В этот раз всё в том же ресторане он с благими намерениям бросился разнимать чужую драку и заработал себе касательную рану ножом на лице. При этом в протоколе было указано, что он невиновен и даже получил устную благодарность от милиции за помощь в наведении порядка.
Замазать гримом достаточно глубокую рану не удалось. И тогда Мотыль придумал простое, но гениальное решение. В сцене на баркасе, которую снимал на следующий день, в самом начале он добавил выстрел басмача в Верещагина. Пуля как бы попала в стекло рядом, и осколком Верещагину рассекло бровь. Дальше снимался эпизод его драки с басмачами, во время которой у него по-настоящему кровоточила рана над глазом.
Но главное несчастье было впереди. Во время съёмки сложного конного трюка погиб одни из кавалеристов-каскадёров. Комиссия по расследованию ЧП сразу определила, что это результат грубого нарушения техники безопасности. Ответственного за ТБ отстранили от работы и вызвали в Москву, а режиссёру объявили выговор. Это, кстати, повлияло и на зарплату, так как по договору с киностудией он лишился солидных премиальных. Но самое обидно было, что из-за съёмочного брака этот эпизод с трюком в картину всё равно не попал.
Жён из гаремы Абдуллы сыграли молодые женщины самых разных нетворческих профессий. За исключением Татьяны Ткач, которая среди них была единственной профессиональной актрисой.
Например, старшую жену сыграла искусствовед Светлана Сливинская, которая была научным консультантом картины. Колоритную жену по имени Зарина (девушка с усами) сыграла инженер-конструктор Алла Лименес. Её привела одна из ассистенток Мотыля. Примерно также по внешним данным были подобраны и другие исполнительницы. Рассказывают, что среди них была даже профессиональная путана из ленинградской гостиницы «Астория», которую рекомендовали из КГБ. За какие-то особые заслуги они решили исполнить её мечту — сняться в кино. Мотыль был не против, так как внешность у молодой женщины была вполне подходящая.
Надо сказать, что снимались девушки только в тех эпизодах, когда открывали свои лица или животы. Во всех остальных случаях, когда жёны были в парандже, их играли дублёры. В Дагестане это были местные школьники. А когда часть съёмок проходила в песках Туркмении, под паранджой снимались солдаты воинской части, стоящей неподалёку.
Для Мотыля в фильме была очень важная сцена, в которой жёны Абдуллы задирают юбки, чтобы скрыть свои лица. При этом обнажаются не только их сексуальные животы, но кое у кого и часть груди.
Этим эпизодом режиссёр хотел показать зрителям, что для женщин восточного гарема было очень важно скрывать свои лица от посторонних. Даже если для этого приходилось обнажать другие части тела.
Но цензоры этот замысел режиссёра не оценили и дали указание вырезать сцену с задранными юбками.
Ситуацию спас Брежнев. Рассказывают, что однажды он попросил себе на вечер какую-нибудь хорошую комедию. Ему привезли ещё не утверждённую копию «Белого солнца пустыни». Фильм очень понравился генсеку, и он спросил помощника: а почему эту картину не показывали ему раньше? Помощник объяснил, что она только-только закончена и ещё не прошла проверку и утверждение.
Брежнев сказал, что он сам всё проверил и что фильм надо побыстрее выпускать на экран. После такой рецензии из Кремля худсовет прекратил обсуждение. Картине дали высшую категорию и сразу утвердили в прокат.
В год премьеры фильм посмотрели более 30-и миллионов зрителей. Режиссёр и актёры, конечно, надеялись на успех, но он превзошел все ожидания. Уже более полувека кинолента Владимира Мотыля является любимым фильмом у миллионов зрителей и заслуженно входит в Золотой фонд отечественного кино.
Михаил Лешков.
